Последний Дон Кихот - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Санчо улыбнулся и развел руками, как бы извиняясь за глупость отца. Как бы говоря: ну что поделаешь, мы с вами понимаем правила этой игры, чего уж там говорить, Кихано все равно не смогут заплатить за услуги по-настоящему…

— Вы достойный потомок своего знаменитого предка, — сказала Альдонса искренне, потому что весть о непрямом родстве Санчо и предыдущего оруженосца-Пансы оказалась для нее приятной неожиданностью. — Вам очень подходит имя Санчо. Тот, самый первый Санчо, что сопровождал Рыцаря Печального Образа, был по-настоящему верен… И был хоть простодушен и неграмотен, зато благороден сердцем, остроумен… Фелиса, не надо стоять за портьерой. Чего тебе?

Девчонка слегка покраснела, но только слегка. Пройдет немного времени, и, пойманная на горячем, она будет хранить невозмутимость; как только уйдет Алонсо, я уволю ее, подумала Альдонса и похолодела от будничности этой мысли: как только уйдет Алонсо…

— Я хотела спросить, — сквозь краску смущения сообщила Фелиса, — когда накрывать на стол?

— Как только вернется сеньор Алонсо… Ступай.

На этот раз она, кажется, действительно ушла. Ну почему любая служанка, стоит ей освоиться в доме, сразу начинает шпионить за господами?!

— Сеньора Альдонса, — осторожно начал Санчо, — простите деревенщину, я хотел бы спросить…

— Спрашивайте, — сказала она как можно равнодушнее.

— Гм… Сеньор Алонсо читал рыцарские романы?

Она сухо усмехнулась:

— Всего несколько штук, в юности… Упреждая ваш вопрос, сообщу, что сеньор Алонсо не верит ни в великанов, ни в злых волшебников и совершенно равнодушен к похождениям Амадиса Галльского.

— Сеньор Алонсо… — голубые глаза мигнули. — Сеньор Алонсо действительно хочет нести в мир… счастье?

Слово «счастье» прозвучало в его устах как-то стыдливо и испуганно. Как будто маленький мальчик пробует на вкус медицинское название полового органа.

— А что такое? — спросила она, внутренне подбираясь, но сохраняя прежний небрежно-любезный вид. — Что вы имеете против счастья для всего человечества, а?

Он улыбнулся, пытаясь понять, издевается она или просто шутит:

— Ничего… Как по мне — пускай, счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный… Но сеньор Алонсо действительно верит в эту вашу легенду?

— В эту нашу легенду, — мягко поправила Альдонса. — А вы, Санчо, вы в нее не верите?

Оруженосец замялся:

— Да как сказать…

— Скажите, Санчо, — Альдонса пошла напролом, — а вы вообще-то хотите ехать с сеньором Кихано в это… такое своеобразное… путешествие?

Санчо открыл рот — и закрыл его снова. Альдонса ждала; от ответа Пансы так много зависело, а она почему-то была уверена, что ответит он честно…

…Грохот в сердцах захлопнутой двери. Шаги; Альдонса услышала ЕГО голос раньше, чем на пороге комнаты обнаружилась высоченная фигура:

— Альдонса! Он опять ее бьет. Опять бьет Панчиту. А ее собственная мать не пускает меня в дом! Семейные, мол, дела, сами, мол, решат… Сор из избы… Ладно. Когда я надену латы — пусть она только попробует вякнуть про семейные дела! Эта скотина, ее отчим, он…

— Алонсо, — тихо сказал Альдонса, и только тогда он заметил гостя.

* * *

— Друг мой Санчо…

Сегодня он произносил эти слова впервые в жизни. То есть нет — он повторял их часто, раздумывая о будущем, лежа ночью без сна; но теперь слова, обращенные к живому человеку, наконец-то наполнились смыслом.

Оруженосец опустился на колено:

— Пошли Бог вашей милости счастья в рыцарских делах и удачи в сражениях…

— Друг мой Санчо! — Алонсо поспешил поднять его. — Вы… вы готовы принять пост губернатора на подходящем для этого острове?

Так говорил отец. «Прежде всего ввернем о губернаторстве и посмотрим, как он ответит».

Санчо рассмеялся. Без сарказма, без желчи — радостно, отдавая должное веселой шутке.

У Алонсо немного отлегло от сердца.

Тот, что отправлялся с отцом, был тучен и корыстолюбив; когда ему напомнили о губернаторстве, только кисло поморщился. Он постоянно требовал денег — какой-то платы, каких-то «суточных»; Алонсо не оставляла мысль о том, что именно из-за его предательства отец и погиб. Умер на обочине пустой дороги, всеми брошенный, захлебнулся в грязной луже, избитый, не в силах подняться… Люди, которым он хотел помочь, бросили его валяться в грязи, а тот Панса ограничился телеграммой домой…

Усилием воли Алонсо отогнал черное воспоминание.

— А мы тут как раз говорили о счастье для всего человечества, — улыбнулась Альдонса.

Оруженосец крякнул:

— Да уж… О счастье хорошо поговорить перед ужином, пищеварению, вроде бы, способствует…

— Вы голодны, — спохватилась Альдонса. — Пойду распорядиться насчет ужина…

Алонсо мягко поймал ее за локоть:

— Надень, пожалуйста, тот кулон… мой любимый. Пусть будет праздник!

— Цепочка порвалась, — грустно улыбнулась Альдонса. — Я снесла ее чинить к ювелиру.

* * *

Алонсо пребывал в прекрасном расположении духа. Добрая примета — оруженосец прибыл вовремя, и звать его Санчо, как и того, первого.

Разумеется, не избежать визитов досужих соседей. Разумеется, они все припрутся сюда под разными предлогами, и первым явится, конечно, Карраско…

Фелиса подавала на стол. Наливая вино в бокал Алонсо, она наклонялась так низко, что касалась грудью его руки; Алонсо не было неприятно, наоборот — он улыбался. Наверное, это потому, что я добрый сегодня, думалось ему. У меня хватит приязни на всех, в том числе на глупенькую Фелису…